«Охота и охотничье хозяйство» № 3, 2003 г.
РАБОЧАЯ ПАМЯТЬ ГОНЧЕЙ
Казалось бы, праздный вопрос — рабочая память гончей, то есть ее память о всем происходящем с ней и вокруг нее во время работы. Одно дело собачья память о человеке, который содержит и заботится о ней, о хозяине. Тут вступают в свои права вопросы физиологии, прекрасно разработанные и описанные еще академиком И. Павловым. Память о своем доме, называемая в зоопсихологии хомингом (от английского слова home — дом), основана на так называемом «территориализме». Тут тоже все более или менее понятно. Сложнее восприятие гончей леса, поля, болота, то есть той природной обстановки, которая окружает ее на охоте. Всем известно, что гончая, однажды поднявшая зверя в каком-либо определенном месте: из-под поваленного дерева, клочка некоей, кучи хвороста, — и в дальнейшем будет проверять эти места. Она долгое время помнит, что здесь был зверь. А как обстоит дело именно со зверем? Персонифицирует ли собака поднятого зверя? Отличает ли она его от других представителей того же вида? Зверей разных видов гончие различают легко и просто. Это общеизвестно. Отсюда и название «красногоны», то есть гончие, отдающие предпочтение «красному» зверю: лисице и волку. Обычно владелец гончей уже по голосу знает, какого зверя погнала собака. Помню, как я был обескуражен, услышав помычку, а затем и короткий гон моей выжловки: не заяц явно, но и не лиса, да и не косуля. Не лось. Не медведь. Кто же? На заросшем покосе, на краю ручья, впадающего в озеро, выжловка прихватила на кормежке бобра и гнала его до воды.
Со зверями разных видов все ясно. А как же все-таки обстоит дело с животными одного вида, например с зайцем — самым распространенным объектом охоты с гончими? И почему это важно для охотника.
Прислушайтесь к разговорам гончатников. Часто можно услышать, как говорится, а то и утверждается, как гончая погнала зайца, потом скололась и на сколе поменяла зайца, перейдя на другого. Такой поворот событий решительным образом меняет весь ход охоты. Например, становится бесполезным ждать зайца «на лежке», пытаться подстоять его на местах его переходов, уже имевших место и т. д. Кардинально меняется вся картина гона. Но все это лишь в плане тактики. Однако тут есть и большая стратегия. Многие городские охотники, за неимением времени, вынуждены в межсезонье тренировать или наганивать своих воспитанников в ночное время. Все знают (за исключением многих маститых литераторов!), что заяц ведет ночной образ жизни, то есть ночью все зайцы на ходу и угодья испещрены свежими заячьими следами. Потеряла собака зайца, переходи на другого. Так ли это? Не вредит ли ночная нагонка? Переходит ли гончая с одного зайца на другого?
Попытаюсь рассмотреть этот вопрос на основе анализа богатой отечественной литературы и большого количества личных наблюдений. Такой авторитет, как Н. П. Пахомов, писал: «Под вязкостью надо понимать азартность гончей, врожденную жадность к зверю и, главное, настойчивость в преследовании, заставляющая вязкую, верную гончую не обращать внимания на попавшийся след другого зверя, а продолжать гнать ранее поднятого». Другой гончатник Б. Д. Протасов утверждал, что видел, как выжлец, погнавший своего второго в жизни зайца и сколовшийся, не принял увиденного хозяином шумового и ушел к месту скола.
Мой сердечный друг, известный писатель, разносторонний охотник-легашатник и вдумчивый гончатник Алексей Алексеевич Ливеровский, писал: «Любой гончатник знает, что днем нормальная, тем более мастеровитая гончая уверенно работает по «своему» зайцу, не переходя на другого ни в коем случае, даже на сколе, по ошибочному назыву на только что вскочившего шумового. Она вернется на место скола и найдет «своего», пусть уже весьма удалелого». Как часто гончатники торопятся поставить гончую по перевиденному зверю, особенно если собака работает по отдалелому и гон идет «моровато». Это и понятно. Ведь так хочется помочь собаке, насадить ее на свежий след только что перевиденного зверя и этим оживить гон. Я много охотился с известным ленинградским гончатником и заводчиком русских гончих — Василием Николаевичем Павловым. Блестящий знаток гончих, он всегда поражал меня своим глубинным пониманием работы собаки, точно он сам влезал в собачью шкуру. Так вот Василий Николаевич всегда останавливал меня, тогда еще молодого охотника, когда я пытался наманивать его гонцов по перевиденному зайцу. «Не называй. Пусть сами разберутся. Если уж совсем потеряют, тогда поможем». Попутно замечу, что, по моему глубокому убеждению, такое важнейшее качество, как вязкость, в значительной мере зависит от хозяина. Постоянно видишь, как охотники считают, что не стоит терять время на поиски запавшего зайца, быстрее нового найдем. Может быть, это и так с точки зрения продуктивности охоты, особенно если зайца много. А для собаки это вред! Настойчивый, терпеливый поиск запавшего беляка или скинувшегося далеко в сторону русака, укореняют в сознании собаки понятие, что заяц не птица и улететь, не оставив следа, не может и что при старании его всегда можно найти. Конечно, есть от природы вязкие гончие или не очень, но вышеприведенный воспитательный прием всегда приносит хорошие результаты. О «персонификации» зверя гончей приведу примеры из личной практики. Охотился я с приятелем, мастером спорта по стендовой стрельбе, Борисом Васильевичем Киселевым на островах в Финском заливе. С нами была моя англо-русская выжловка Шелонь. Это была прекрасная работница, имевшая рабочие дипломы I и II степеней. Погода была хорошая — плюсовая температура и мелкая, талая пороша. После полуторачасового пристального гона я далеким выстрелом взял старого, полностью выцветшего беляка. Пока перезаряжал ружье и шел к убитому зверьку, выжловка доспела к зайцу, нюхнула его и стремительно кинулась обратно. Мои крики не возымели никакого действия, собака ушла «в пяту». Подошел Борис. Пороша позволила разобраться в произошедшем. На гону выжловка подняла другого зайца. «Своего» не бросила, продолжала гнать, но запомнила, что во время гона ей попался другой зверек. Поэтому она и не далась мне в руки, а поспешила к другому, столь притягательному следу.
Прекрасное октябрьское утро, классический чернотроп, тепло, но лес уже облетел. В пойме ручья собака подняла беляка. Сделала несколько кругов. В густом ельнике я зайца так и не оглядел. Я вышел на дорогу и стал свидетелем такой картины. Выжловка гонит, и вдруг яркая помычка, взрыв страсти, гон переходит в визг. Из леса на поле вылетает заяц, а «на хвосте» у него собака. Несется за зайцем через все поле. Заяц скрывается в лесу, за ним исчезает и собака. Очень скоро выжловка вновь появляется на поле и устремляется к месту, где она оборвала гон по первому «своему» зайцу, и гон возобновляется. Через несколько минут заяц был взят. Собака подошла ко мне, пока я брал зайца на подцопку. Однако в руки не далась и ушла к тому месту, где второй заяц исчез из поля видимости. Гон возобновился, но теперь уже по второму зайцу, который через некоторое время тоже был отстрелян.
Известно, что во Франции, на парфорсных охотах, применялись такие гончие, которые безошибочно гнали оленя, даже через стадо других оленей, четко работая только по «своему» зверю. Они имели даже особое название «chiens de creonce». Таковы достоверные случаи из моей охотничьей практики. Конечно, нет правил без исключений. Тот же А. А. Ливеровский писал: «У молодых гончих в начале нагонки и у взрослых, плохих, такой переход на другого зайца бывает... Настоящей гончей это не свойственно». Таким образом, с большой долей вероятности можно утверждать, что гончая собака четко персонифицирует зверя, которого она гонит. Это всегда должен иметь в виду охотник и доверять собаке.
Заканчивая статью, хочу обратиться ко всем гончатникам с предложением обсудить такой достаточно редкий элемент работы гончей, как «сганивание». Видимо, не надо объяснять, что между термином «сгонять» и понятием «словить» есть огромная разница. Вот и хочется послушать опытных гончатников, как часто их собаки «сганивали» зверя, при каких условиях это происходило, сколько времени длился «смертельный» гон, и другие подробности. Такое обсуждение будет интересным и полезным для многих охотников, увлекающихся охотой с гончими собаками.
М.Калинин