"Охотничьи просторы"

ПО СЛЕДАМ ПСОВОГО ОХОТНИКА А.В.

Один из отцов-основателей альманаха «Охотничьи просторы» писатель Николай Павлович Смирнов (1898-1978) более пятидесяти лет своей жизни посвятил изучению русской охотничьей литературы. Благодаря его стараниям несколько поколений охотников двадцатого века познакомились с лучшими охотничьими произведениями писателей века девятнадцатого. О классиках, Аксакове и Тургеневе, Чехове и Толстом, Куприне и Бунине можно было бы и не беспокоиться, но Н.П.Смирнов поступил мудро и последовательно, отдав должное и прославленным мастерам слова, и писателям не столь известным, — имена Е.Э.Дриянского, Н.А.Основского, Ф.А.Арсеньева, Н.Н.Фокина, Н.Н.Толстого заняли достойное место в истории российской охотничьей культуры. Можно вспомнить и о том, что именно в «Охотничьих просторах» были впервые опубликованы запрещенные долгие годы рассказы эмигрантов Бунина и Куприна, стихи Есенина. Закрывая белые пятна, Николай Павлович всю жизнь занимался любимым делом: что может быть увлекательнее литературных изысканий?

Одной из его самых значительных находок стала книга «Четыре дня в деревне псового охотника», изданная в Санкт-Петербурге в 1895 г. типолитографией Р.Голике. Н.П.Смирнов настолько увлекся этой книгой, что посвятил ей отдельную главу «Книга-Загадка» в большой статье «Образы прошлого» («Охотничьи просторы», книга 6, 1956). Дифирамбы, пропетые Смирновым в адрес повести, достойны того, чтобы привести их хотя бы частично: «Книга эта — одна из лучших в охотничьей литературе... превосходна в композиционном построении... Автор обладал несомненным мастерством в изобразительности, — он был незаурядным живописцем слова... от такого описания не отказались бы ни Тургенев, ни Чехов, ни Бунин... Это произведение можно поставить вслед за страницами «Войны и мира», посвященными псовой охоте, и за эпопеей Дриянского «Записки мелкотравчатого».

Удивительными были не только литературные достоинства книги, не меньшее удивление вызывал тот факт, что ее автор остался неизвестным, поскольку книга подписана инициалами «А.В-ъ», да и то лишь в конце текста рядом с датой написания — 1887 г. Разумеется, Н.П.Смирнов попытался раскрыть тайну. Сначала он предположил, что это мог быть А.Васьков (автор «Записок ружейного охотника Костромской губернии»), публиковавший свои рассказы в «Журнале охоты» Георга Мина в конце 1850­х гг. под инициалами «А.В-въ». Однако сам же Николай Павлович отмел эту версию как несостоятельную, ибо А.Васьков уже в 1850-е годы находился в преклонном возрасте и вряд ли мог прожить еще тридцать лет. Исследователь должен был обратить внимание и на то, что А.Васьков был далеким от псовой охоты ружейником.

Казалось бы, ключ к открытию тайны «висел» на самом виду: книга посвящена П.И.Танееву, брату знаменитого композитора, но, что называется, сходу этот ключ так ничего и не открыл. Поэтому Смирнов пришел к выводу, что «Имя автора можно установить лишь в процессе работы над танеевским архивом, если он сохранился», а все остальные предположения объявил «гаданьем на кофейной гуще».

Наверное, Николай Павлович долго переживал свою неудачу, во всяком случае, через много лет он вновь включил отрывок из «Четырех дней» в сборник «Русская охота» (1972) и в предисловии к нему опять посетовал: жемчужина охотничьей литературы, а автор — никому не ведомый А.В. Имя самого Смирнова знает каждый культурный охотник, и авторитет его так велик, что несколько десятков лет никому не приходило в голову подступиться к неразрешенной им загадке, — раз уж сам Смирнов не одолел, где нам, смертным...

Сейчас трудно судить, сколько времени он потратил на свои поиски, сколько просмотрел-перелистал книг в надежде найти желанную фамилию. Сплоховал, не нашел. Возможно, из-за того, что находился в плену якобы бросающейся в глаза разгадки — искать автора в кругу братьев Танеевых. Всего их было трое: композитор, профессор и директор Московской консерватории Сергей Иванович (1856-1915), самый младший. Старший, Владимир Иванович (1840-1921) посвятил жизнь юриспруденции, философии и социологии, дружил домами с М.Е.Салтыковым-Щедриным и увлекался марксизмом, написал книгу «Детство. Юность. Мысли о будущем». Третий брат, Павел Иванович Танеев (1845-1906), тот, кому посвящена книга «Четыре дня в деревне псового охотника», тоже был юристом и тоже писал прозу. Забавно, что в отличие от своего младшего брата — музыкального вундеркинда, Павел в детстве соглашался играть на фортепьяно только за мзду, назначив родителям 25 копеек серебром за час занятий. О семействе Танеевых написано немало, но среди десятков фамилий в этих книгах и публикациях никто с инициалами А.В. не встречается. Нет никаких сведений и о том, что Павел Иванович Танеев и его братья увлекались охотой, хотя кто-то из родственников или предков наверняка содержал псовую охоту.

Дворянский род Танеевых известен с XVI в., крупным царским чиновником был отец трех братьев Иван Ильич, а их дядя и вовсе занимал должность гофмейстера и управляющего канцелярией двора Николая I. Родовое гнездо братьев находилось во Владимире на Дворянской улице, — много интересных подробностей можно почерпнуть из литературы о Танеевых, но к предмету исследования эти подробности не имеют никакого отношения. Очевидно, узнав об этом, Н.П.Смирнов поставил крест на своих поисках, а «на кофейной гуще гадать не захотел». И напрасно!

Еще одна зацепка для разгадки псевдонима крылась под обложкой журнала «Природа и охота» за 1887 г. Именно в нем, за восемь лет до издания книги, была впервые опубликована повесть «Четыре дня в деревне псового охотника», но и в конце текста и в оглавлении опять стояли лишь инициалы «А.В-ъ». Зато можно было оставить на время в покое славный род Танеевых и окунуться в толстенные тома «Природы и охоты», выходившие в последней четверти ХIХ века. Задача не очень сложная, но трудоемкая, и в конце концов удалось обнаружить статьи и заметки, подписанные «А.В-ъ». Ох уж эта щепетильность и скромность интеллигентов! За нежеланием «светиться» перед читающей публикой или знакомыми по службе скрывались и неуверенность в собственных литературных способностях, и боязнь насмешек и упреков в праздности, да мало ли... Исследователю от этого не легче, для него гораздо проще вообще не тратить попусту время, а открыть сабанеевский «Указатель книг и статей охотничьего и зоологического содержания», в котором на странице 88 против инициалов «А.В-ъ» в скобках указана фамилия А.С.Вышеславцев. Дальнейшее путешествие по «Указателю» помогло обнаружить, что А.С.Вышеславцев писал также под псевдонимами «Старый охотник», «Ревельский барон», «Старый коннозаводчик», «А.С-чъ», «А.В-евъ».

Праздновать победу было рано, все оказалось не так просто. Дело в том, что под инициалами «А.В-ъ» писал не только А.С.Вышеславцев, кроме того, «Указатель» Л.П.Сабанеева вышел в свет в 1883 г., то есть за несколько лет до появления в печати «Четырех дней». Поэтому пока не было никакой уверенности в том, что автором повести является А.С.Вышеславцев. Кстати, а кем он был, что за «Барон» такой стеснительный?

Чтобы подробнее узнать о Вышеславцеве, понадобилось изучить все его многочисленные публикации в журналах (не только охотничьих) почти за тридцать лет. И тут выяснилось, что Вышеславцев был не просто «Старым охотником», он был охотником выдающимся! Главная его страсть — борзые собаки, псовая охота и английские чистокровные лошади. Оставив в начале 1850-х годов военную службу в кавалерии, Вышеславцев поселился в имении Борисоглебского уезда Тамбовской губернии и зажил в свое удовольствие. Но человеком он был деятельным и любознательным, и начал помещичью жизнь с грандиозного турне по всем центральным и степным губерниям России, побывав в гостях у самых знатных псовых охотников и осмотрев более пятидесяти крупных комплектных охот.

Здесь надо остановиться и выразить удивление. Во-первых, Вышеславцев путешествовал не на поезде, а на лошадях, да еще с прислугой, а пожалуй, и с собаками. Во-вторых, нельзя предположить, чтобы он близко дружил с помещиками стольких губерний: Тверской, Новгородской, Костромской, Пензенской, Саратовской... Выходит, что легендарные русское гостеприимство и хлебосольство, так же, как и охотничье братство, вовсе никакие не легенды. Здесь надо заметить, что многие усадебные ворота открывала сама фамилия гостя, — бояре Вышеславцевы известны с XV века и несколько столетий исправно служили воеводами, стольниками, стряпчими и послами, удаляясь от царского престола лишь в пожалованные за усердную службу вотчины. Псовому охотнику с такой родословной можно было колесить по России не только год-два, но и всю жизнь, хотя бы и без гроша в кармане, а Вышеславцеву грех было жаловаться на бедность. Мечта об идеальных чистопсовых борзых увела его даже за пределы России, в германский Потсдам, куда он специально отправился на псарню прусского короля.

Нечего и говорить о том, что сам Вышеславцев (предположительно, он родился на рубеже 1820-х гг.) был потомственным псовым охотником, например, списки борзых собак, доставшиеся ему в наследство от деда, велись со второй половины XVIII в. В 1862 г. Вышеславцев дал первое подробное и обстоятельное описание русской борзой, а спустя почти двадцать лет его дополнил («Природа и охота», 1880, июнь), — эти документы бесценны для серьезных кинологов по сей день.

Любопытно, что Вышеславцев обладал незаурядным талантом художника, гравюры с его мастерских рисунков борзых собак, волков и зайцев заметно украшали «Природу и охоту». В этом же журнале опубликована его статья о скульпторе Бенвенуто Челлини. Между прочим, свои рисунки, в отличие от литературных материалов, Вышеславцев не стыдился подписывать полной фамилией.

Репутацию А.С.Вышеславцева в мире псовых охотников того времени можно сравнить разве что с авторитетом таких корифеев вопроса как П.М.Мачеварианов, Н.П.Ермолов и А.Е.Корш. Но вот закавыка: в «Природе и охоте» опубликовано множество статей, полемических заметок и писем, в которых упоминается «Уважаемый г. Старый охотник», но нигде нет его фамилии, не говоря уже об имени и отчестве. А.С.Вышеславцев был лично знаком почти со всеми дельными охотниками России, Л.П.Сабанееву и вовсе дарил своих собак, но тот ни в «Указателе», ни в более поздних кинологических работах не счел нужным сообщить имя и отчество одного из лучших своих сотрудников и многолетнего знакомого. Как его звали­то?

Сам он себя величал не только «старым охотником», но и «старым кавалеристом» (одна из его статей в «Природе и охоте» называлась «О псовой охоте в кавалерии»). Не поискать ли сведения о нем в «Списках» офицеров-кавалеристов российской армии? Но, Бог ты мой, да ведь в кавалерийские войска входили кавалергардские, кирасирские, казачьи, гренадерские, драгунские, уланские и гусарские полки, — где искать, откуда взять столько времени и усидчивости?

А вот где: в «Сборнике статистических сведений по Тамбовской губернии», изданном в Тамбове аж в 1880 г., на странице 87 в «Списке частных конских заводов» указан помещик из села Посевкино Борисоглебского уезда Вышеславцев Аркадий Сергеевич, единственный во всей губернии владелец английских чистокровных лошадей (3 жеребца и 9 маток). К этой сухой справке можно добавить сочный штрих из другого источника. В 1873 г. Вышеславцев безвозмездно предложил земскому собранию 5-6 кровных английских жеребцов для ведения породы, но позже ему их возвратили, а Вышеславцев одного из них в назидание глупому собранию тут же продал за тысячу рублей серебром. Кстати, в соседях у Вышеславцева по уезду проживала неплохая компания: князья Гагарины и Волконские, Ртищевы, Воейковы, Оленины и Безобразовы. Увы, о Вышеславцеве в «Статистическом сборнике» (в высшей степени познавательной книге!) ничего больше не сказано, но и на том спасибо.

Итак, Вышеславцев Аркадий Сергеевич, потомственный дворянин, богач, коннозаводчик и псовый охотник, художник, эстет и романтик. Теперь уже не помешает узнать, когда он родился и умер, чем, кроме любви к лошадям и собакам, славен. И — главное: он ли на самом деле написал замечательную книгу? Если Аркадий Сергеевич обладал такими незаурядными литературными способностями, то просто не мог не написать другие прозаические произведения.

Опять неувязочка! Из всех многочисленных публикаций Вышеславцева лишь веселый очерк «Охота с дамами» («Журнал охоты», 1875, № 6) можно с некоторой натяжкой назвать «художественным». Как же так, не может быть такого, чтобы столь одаренный человек написал одну единственную повесть! Или это был не Вышеславцев, и совпадение инициалов лишь случайность?

На радость библиофилам в природе существует «Словарь псевдонимов» И.Ф.Масанова в 4-х томах (1956-1960). В нем, среди тысяч прочих, расшифрованы фамилии и имена более пятидесяти литераторов, историков и критиков, писавших под инициалами «А.С.», кстати, четверо из них носят фамилию Вышеславцев. Но только один из четырех — А.С.Вышеславцев (у Масанова имя и отчество так и остались неразгаданными) являлся сотрудником «охотничьих журналов (без точных названий)». Один не только среди четырех Вышеславцевых, но и среди всех, кто подписывал свои публикации «А.В.».

На этом следовало бы поставить точку, но не хочется. Не только из-за того, что в «Словаре» Масанова все же так и не сказано, что именно Вышеславцев был автором «Четырех дней». Масанов к тому же ошибся в том, что А.С.Вышеславцев писал исключительно в охотничьи журналы. На самом деле, Аркадий Сергеевич, помимо охотничьих и коннозаводских изданий, публиковал свои статьи в «Русском слове» и «Московских ведомостях». Правда, статьи экономического и сельскохозяйственного содержания, но разве плохо, что не только псовой охотой и лошадьми был жив человек?

В начале 1890-х гг. Л.П.Сабанеев открыл в «Природе и охоте» портретную галерею самых деятельных сотрудников журнала с приложением списков опубликованных ими работ. А.С.Вышеславцев безусловно заслужил место в этом почетном ряду, но, увы, в списках не значился, из чего следовало, что «Старого охотника» к этому времени уже не было в живых. Некролог не удалось найти ни в подшивках журнала за предыдущие годы, ни в «Охотничьей газете». Однако после долгих поисков по методу «гаданья на кофейной гуще» весточка о смерти Вышеславцева сыскалась в журнале... «Русский спорт» (1889, № 15), печатавшем материалы по коннозаводству. В небольшой заметке сообщалось: «...Аркадий Сергеевич Вышеславцев скончался от воспаления легких 25 марта 1889 г. в г.Липецке, куда переехал за два месяца до смерти». Кратко сказано о его «преклонных летах» и заслугах в деле чистокровного коннозаводства и собаководства.

По всей видимости, в память о нем спустя шесть лет после смерти кто-то из родственников и издал книгу «Четыре дня в деревне псового охотника». В пользу этой версии говорит то, что именно в 1895 г. была издана книга еще одного Вышеславцева — историка искусств и путешественника. Называлась она «Воспоминания о поездке в село Грузино Новгородского уезда», а ее автор А.В.Вышеславцев скончался почти одновременно с А.С.Вышеславцевым.

Еще одно дополнительное, хотя и косвенное доказательство авторства А.С.Вышеславцева обнаружено в неожиданном источнике. В мемуарах поэта­символиста Андрея Белого «На рубеже столетий» в кругу близких друзей семьи поэта упоминаются и Танеевы, и Вышеславцевы (очевидно, это знакомство длилось не одно поколение), правда, Аркадия Сергеевича среди них нет, но важно то, что посвящение книги П.И.Танееву не противоречит предположению об авторстве А.С.Вышеславцева.

И уж совсем необычное, на подсознательном уровне, подтверждение авторства Вышеславцева таится в самом тексте «Четырех дней». Аркадий Сергеевич вел в чистоте фамильную породу густопсовых борзых до середины 1870-х гг. и последней выдающейся собакой уродилась серо-пегая сучка Милка. О ней писал в своих статьях сам Вышеславцев, о ней упоминал Л.П.Сабанеев («Собаки охотничьи... Борзые и гончие, 1987, с. 76 и др.). Следует напомнить, что существуют более сотни кличек и 24 окраса псовины борзых собак (П.М.Губин. Полное руководство ко псовой охоте, 1890). Так вот, в «Четырех днях» автор описывает многих борзых собак, но бесспорное первенство отдает одной: «серо-пегая сучка была безукоризненных ладов — просто красавица. Я не обращал внимание на других... и любовался сукой. Кличка — МИЛКА. Хороша, хороша...» и дальше в том же духе. Это — как первая или самая сильная любовь: страстный псовый охотник Аркадий Сергеевич Вышеславцев на всю жизнь сохранил образ своей любимой собаки и, конечно, именно ей посвятил самые нежные и восторженные слова в своей книге.

Ну хорошо, скажет читатель, а как быть с тем, что Вышеславцев ничего больше по части художественной прозы не написал? Да уж так, бывает... Лучше меньше да лучше.

Давнюю статью Н.П.Смирнова о книге «Четыре дня в деревне псового охотника» венчали слова: «...надо добрым словом помянуть нашего неведомого собрата, писателя-охотника, промелькнувшего в литературе с блеском метеора». Хорошие слова, лучше не скажешь. А мы теперь знаем, что имя этого метеора — Аркадий Сергеевич Вышеславцев.


Р.S. Автор выражает признательность незабвенному Николаю Павловичу Смирнову не только за то, что он сеял в охотничьи души зерна, из которых вырастает любовь к слову об охоте, но и за то, что не разгадав тайну замечательной книги, он оставил литературную головоломку на радость своим охотничьим потомкам.

Матерый Библиофил
(БУЛГАКОВ Михаил Васильевич)